Максим Кононенко: Они решили стать Темными Властелинами?

Известный колумнист, радиоведущий и эксперт в области масс-медиа Максим Кононенко, побывав в Кемерове, поделился с сайтом mediakuzbass.ru своими мыслями о будущем нашей страны, Живого Журнала и Фолклендских островов.

— Максим, сейчас принято пугать широкие народные массы сепаратистами-террористами и возможным развалом страны. Как вы к этому относитесь?

Опасность террориста для рядовых граждан, на мой взгляд, очень преувеличена. На самом деле, для простого человека нет никакой разницы между очередным терактом и недавним взрывом жилого дома в Новокузнецке из-за газового баллона. И то и другое — убивает, а как этого избежать, мы не знаем. Террористов боятся политики, на то у них свои причины. В целом для страны терроризм, который всегда был и всегда будет, не представляет никакой опасности.

Что касается развала страны, то я сторонник идеи, что все всегда стремится вернуться к своему естественному состоянию. Калининград в этом смысле, конечно, отойдет Европе, а Курилы — Японии. Как Фолклендские острова все равно рано или поздно отойдут Аргентине, сколько бы туда ни ездили английские авианосцы.

Поэтому я не могу воспринимать Украину, Крым, Белоруссию — как иностранную территорию. Я там жил. Подавляющее большинство населения там — русские люди, говорящие по-русски. У них с нами налицо общность языка, национального сознания, истории и территории. Они должны вернуться к нам. А собственно украинцы, населяющие небольшую территорию вокруг Львова, вместе с этой территорией вернутся к Польше. Конечно, я не знаю, как и когда это произойдет, но это произойдет и это нам нужно — воссоединиться. А вот центральноазиатские республики никогда русскими не были, поэтому они должны стать полноценными иностранными государствами — нужно ввести с ними жесткий визовый режим: оттуда ведь к нам наркотики везут.

— В таком случае, насколько естественно то, что сейчас в Сибири и на Дальнем Востоке все меньше населения, все меньше инфраструктуры? Это возвращение к нормальному состоянию, как вы говорите, или это болезнь?

Это очень плохо, это болезнь. Причем, постсоветская. Потому что при советской власти не было такой проблемы. У меня был сосед, когда я учился в Москве, а у него была девушка во Владивостоке. Он к ней летал на выходные! Он мог себе это позволить! А сейчас? Друг с Камчатки зовет меня к нему в гости, порыбачить. А я не могу. Я хорошо зарабатываю, я могу летать в Европу или в Нью-Йорк, а на Камчатку — не могу, слишком дорого! Эту ситуацию надо исправить. Нужно, чтобы Владивосток не был дальше, чем Америка. Он должен быть доступен. Новосибирск должен быть доступен. Кемерово должно быть доступно.

— Ну, если эта власть не проявляет воли к решению проблемы, может быть, другая власть нужна?

Может быть. Давайте другую власть. Где она? Я полностью согласен с тем, что у нынешней власти нет exit strategy. Когда человек начинает свой бизнес, он должен представлять себе, чем этот бизнес закончится. Или он будет вести его, пока не умрет от старости (что странно), или он свою компанию потом кому-нибудь, например, продаст. Стратегия выхода — это в бизнесе очень важная вещь: чем закончить? У нашей власти такой стратегии нет. Во второй срок Путина они пытались ее придумать: вот, давайте передадим власть Медведеву. У Медведева не получилось, и это говорит о том, что стратегии не было. Потому что стратегия, она на то и стратегия, что от нее просто так не уйти. Если ты ее принял, то единственный выход — идти дальше.

Медведев оказался слабым, надо было другого кого-то пробовать. Вернуть Путина — политическая ошибка. Это неправильно. Как говорит Павловский, «плохое качество политического решения». Решались сиюминутные проблемы. «Вот, я предлагаю Путина», — сказал Медведев. Все захлопали: пацаны рады. А дальше-то что? Вот, он вернулся, и мы очень быстро увидели: никто не думал о том, что будет дальше, после того как он вернется. И началась эта вся хрень с законодательством, которая у нас происходит последние полгода. Почему Дума и администрация президента так себя ведут? Они что, решили стать Темными Властелинами? Нет, они просто не знают, что делать. Если Путина завтра хватит инсульт, что будет послезавтра — они не знают. У них нет плана «Б». Это очень плохо.

Стратегического плана у страны нет. Но можно найти и оправдание: стратегического плана сейчас нет ни у кого в мире. Человечество at all, целиком, не понимает, что будет завтра и куда идти. Единственным вариантом, из известных мне исторически, является большая, глобальная, война.

— С применением ядерного оружия?

Абсолютно, да. Чтобы людей стало меньше. Чтобы можно было сделать много чего нового.

— А вы разделяете теорию ядерной зимы?

Я не физик, но я много читал о произошедшем в Чернобыле, и понял, что последствия изначально были сильно преувеличены. Все думали, что будет страшнее, чем получилось в итоге. Так что, хрен его знает… Потом, ядерная зима — это последствие колоссальных мощностей ядерных ударов. А сейчас достаточно по две ракеты туда-сюда пустить, и это будет конец для мировой экономики. Если обрушение двух небоскребов в Америке имело такой эффект, что она потом целый год дрожала… Тем более, что ядерный удар уже можно ожидать с любой стороны. Вот, с Пакистаном сейчас происходят процессы очень неприятные. У страны есть ядерное оружие. Не дай бог, в Пакистане начнется то же, что в Сирии. Придут какие-нибудь люди, возьмут эту бомбу, положат ее в автобус и поедут в Нью-Йорк, в Тель-Авив или в Берлин, неважно куда: не нужно уже никакой ракеты.

— Возвращаясь в виртуальное пространство. Какие тенденции вы видите в российском интернете?

Человек, который знает ответы на такие вопросы, зарабатывает миллиарды. А я могу говорить только об очевидном.

Я вижу, что люди массово переезжают в соцсети. Произошло качественное изменение: там уже столько людей, что там интереснее. Мне сейчас интереснее сделать пост в Фейсбуке, чем в ЖЖ, потому что там больше мне напишут в ответ. Плюс к этому, там все проще и структурированнее.

Во второй половине девяностых у русских интернетчиков была мечта о создании некоего портала, в котором должно было быть все — от голых телок до почты. Тогда эта идея не сработала. Хотя некоторые, например mail.ru, продолжают упорно на ней настаивать. Они пытаются стать для человека Интернетом. Это получилось у Фейсбука и Вконтактика — стать тем Интернетом, более которого человеку не нужно.

— ЖЖ умрет?

Да. Живой Журнал не поспевает за этим. Он находится в роли догоняющего. Причем, плохо догоняющего. Спотыкается. Существовать он может бесконечно, но уже в качестве анахронизма, как сеть «фидо».

Андрей Иванов

Вы можете оставить комментарий к этому материалуhttps://mediakuzbass.ru/news/obshhestvo/44013.html