Войти на сайтПоследние новости:
Кузбассовец загнал на хранение свой мотоцикл в подъезд жилого дома
В Мысках к 300-летию Кузбасса отремонтировали спортивно-оздоровительный комплекс
Мэр Белова заработал за год почти в девять раз меньше жены
Мэр Кемерова поздравил с 8 Марта коллектив больницы, где проходит лечение
В Кузбассе две женщины тайком вынесли из квартиры 83-летней пенсионерки холодильник
Одновременно здесь могут принять до ста человек. Приют в этом доме на Предзаводской, 4 дают всем. Даже тем, у кого нет паспортов. А у многих бомжей их как раз нет. Некоторые из них обращались сюда уже не раз. Работники ночлежки знают их в лицо и принимают без бюрократических проволочек. В противном случае в эти морозные дни они пополнили бы армию обмороженных, ведь в канализационных колодцах, подвалах и на чердаках, где они обычно обитают, стало невыносимо холодно.
Место в комнате на четверых, кровать с чистым постельным бельем и одноразовое питание — это то, что им гарантируют здесь. Вдобавок к этому выдают еще четыре килограмма продуктов на неделю. Это в основном крупы и консервы. «На воле» многие довольствуются меньшим. Отверженные — люди разной судьбы. Одни смолоду сидели в тюрьме, другие воспитывались в детских домах, третьи занимали высокой положение, но спились и потеряли всё. Предавали они и предавали их. Известный в спортивном мире человек, «судья республиканской категории», а сейчас 60-летний бомж, потерявший в свое время семью, не теряют надежду на то, что вернет свое доброе имя и вновь станет жить, как люди. Еще одного престарелого мужчину родная дочь нашла возле магазина, где он просил милостыню. Он оставил семью, когда ей было пятнадцать лет. Десять лет она ничего не слышала о нем. А сейчас приходит в ночлежку каждый день, приносит отцу продукты, лекарства, деньги. У одного из бомжей — сын майор милиции, но он отказался от участия в судьбе отца. Сами отверженные никого не винят кроме себя. Поэтому директора дома временного пребывания Геннадия Уразаева бомжи называют «отец родной». Уразаев из кадровых офицеров в отставке. К людям, оказавшимся на дне относится, действительно, по-отечески. «Их надо любить, но строго», говорит он. Работники ночлежки восстанавливают ее обитателям паспорта, трудовой стаж, инвалидность. Им помогают найти работу, бесплатно лечат. Но труднее всего вылечить их души. Даже «вочеловечившись» в теплых стенах ночлежки, они не перестают считать себя людьми второго сорта. И потому, выйдя отсюда, многие вновь оказываются на самом дне.
Одновременно здесь могут принять до ста человек. Приют в этом доме на Предзаводской, 4 дают всем. Даже тем, у кого нет паспортов. А у многих бомжей их как раз нет. Некоторые из них обращались сюда уже не раз. Работники ночлежки знают их в лицо и принимают без бюрократических проволочек. В противном случае в эти морозные дни они пополнили бы армию обмороженных, ведь в канализационных колодцах, подвалах и на чердаках, где они обычно обитают, стало невыносимо холодно.
Место в комнате на четверых, кровать с чистым постельным бельем и одноразовое питание — это то, что им гарантируют здесь. Вдобавок к этому выдают еще четыре килограмма продуктов на неделю. Это в основном крупы и консервы. «На воле» многие довольствуются меньшим.
Отверженные — люди разной судьбы. Одни смолоду сидели в тюрьме, другие воспитывались в детских домах, третьи занимали высокой положение, но спились и потеряли всё. Предавали они и предавали их.
Известный в спортивном мире человек, «судья республиканской категории», а сейчас 60-летний бомж, потерявший в свое время семью, не теряют надежду на то, что вернет свое доброе имя и вновь станет жить, как люди.
Еще одного престарелого мужчину родная дочь нашла возле магазина, где он просил милостыню. Он оставил семью, когда ей было пятнадцать лет. Десять лет она ничего не слышала о нем. А сейчас приходит в ночлежку каждый день, приносит отцу продукты, лекарства, деньги. У одного из бомжей — сын майор милиции, но он отказался от участия в судьбе отца. Сами отверженные никого не винят кроме себя.
Поэтому директора дома временного пребывания Геннадия Уразаева бомжи называют «отец родной». Уразаев из кадровых офицеров в отставке. К людям, оказавшимся на дне относится, действительно, по-отечески. «Их надо любить, но строго», говорит он.
Работники ночлежки восстанавливают ее обитателям паспорта, трудовой стаж, инвалидность. Им помогают найти работу, бесплатно лечат. Но труднее всего вылечить их души. Даже «вочеловечившись» в теплых стенах ночлежки, они не перестают считать себя людьми второго сорта. И потому, выйдя отсюда, многие вновь оказываются на самом дне.