Войти на сайтПоследние новости:
Кузбассовец загнал на хранение свой мотоцикл в подъезд жилого дома
В Мысках к 300-летию Кузбасса отремонтировали спортивно-оздоровительный комплекс
Мэр Белова заработал за год почти в девять раз меньше жены
Мэр Кемерова поздравил с 8 Марта коллектив больницы, где проходит лечение
В Кузбассе две женщины тайком вынесли из квартиры 83-летней пенсионерки холодильник
Миф формулируется так: Кузбасс — это шахтеры, а шахтеры — это Кузбасс. Еще, в связи с шахтерами, иногда вспоминают Донбасс и Воркуту, но в первую очередь, все-таки, Кемеровскую область.
Миф этот, понятное дело, уходит корнями в давнее советское прошлое, и в качестве славной традиции поддерживается нынешней региональной властью. Между тем, мне, как кузбассовцу, приоритетность шахтерского труда в нашем регионе вовсе не очевидна.
Согласно официальным данным государственной статистики, в 2012 году в горнодобывающей отрасли Кузбасса были заняты 113 тысяч человек. Причем, к добыче угля причастны только 104 тысячи из них (это вместе с руководством, кадровиками, бухгалтерами, водителями, поварами, уборщиками и даже журналистами производственных многотиражек). Для сравнения, на различных обрабатывающих производствах в Кузбассе заняты 130 тысяч человек (Это еще и к вопросу, чем мы тут занимаемся — выковыриванием денег из земли или реальным созданием материальных благ). Почти по 100 тысяч человек заняты в розничной торговле и медицине, больше 80 тысяч зарабатывают на рынке недвижимости, 85 тысяч работают в сфере транспорта и связи, 50 тысяч человек — в строительстве. А всего работников в Кузбассе — около миллиона.
Согласитесь, в таком раскладе приоритетность угледобычи сама по себе уже не так очевидна.
О собственно экономической значимости горняцкого труда в «шахтерском крае» говорит то, что 52% угольных предприятий совершенно официально убыточны. Более невыгодна в Кузбассе только издательская и полиграфическая деятельность — там число убыточных предприятий доходит до 54%. Если в нелегкую долю полиграфии у нас поверить легко, то с углем, конечно, все сложнее. Хозяева угольных компаний дробят свои владения на множество псевдосамостоятельных юридических лиц, которые, перекупая друг у друга «убыточный» уголь по невыгодным ценам, в конце концов получают немалую прибыль. Правда, происходит это уже где-нибудь на Кипре или в других оффшорных зонах. Вины рядовых угольщиков в этом нет, но факт остается фактом — своим трудом они кормят, преимущественно, не Кузбасс. Так же как, например, нефтяники и газовики, работают, в большей степени, на экономику других стран, а не России.
Кроме того, из всех работников угольной отрасли шахтеров меньшинство.
Наиболее выгодный, массовый и безопасный метод добычи угля — открытым способом. Только там, где построить угольный разрез невозможно, а уголь добыть надо — строятся шахты. Постоянная механизация и автоматизация подземного труда за последние десятилетия привели к уменьшению количества подземных рабочих в несколько раз. И процесс этот будет продолжаться. Так что со временем, у Кузбасса будет все меньше и меньше поводов называться шахтерским краем.
Большинство жителей областной столицы уже и не помнят, когда видели живого шахтера.
В окрестностях Кемерова действующих угольных предприятий почти не осталось, а на тех, что есть, работают жители небольших поселков. Наверное, в каком-нибудь Прокопьевске или Ленинске-Кузнецком шахтеров куда больше, чем в полумиллионном Кемерове. Так и что статус «Шахтерской столицы» для Кемерова более чем условен.
Да, Кузбасс всегда будет угольным регионом. Это отражено в его названии, это обусловлено его геологией. Уголь тут будут добывать всегда — основные месторождения еще очень далеки от истощения. А вот шахтеров в шахтерском краю будет становиться все меньше. Что, наверное, хорошо. Уж больно опасная и нездоровая эта профессия.
Миф формулируется так: Кузбасс — это шахтеры, а шахтеры — это Кузбасс. Еще, в связи с шахтерами, иногда вспоминают Донбасс и Воркуту, но в первую очередь, все-таки, Кемеровскую область.