Войти на сайтПоследние новости:
Кузбассовец загнал на хранение свой мотоцикл в подъезд жилого дома
В Мысках к 300-летию Кузбасса отремонтировали спортивно-оздоровительный комплекс
Мэр Белова заработал за год почти в девять раз меньше жены
Мэр Кемерова поздравил с 8 Марта коллектив больницы, где проходит лечение
В Кузбассе две женщины тайком вынесли из квартиры 83-летней пенсионерки холодильник
На прошлой неделе в Кемерове завершила работу «академия донорства» – трехдневный семинар, посвященный проблеме органного донорства и развитию трансплантологии в Кузбассе. Почему вообще возникла необходимость в проведении подобного учебного цикла?
С экономической точки зрения, трансплантация органов более целесообразна, чем лечение неизлечимых больных в последней стадии заболевания и потери, которые государство несет из-за преждевременной гибели трудоспособного населения. В здравоохранении большинства развитых стран это утверждение считается не просто аксиомой – руководством к развитию местной трансплантологии. Дотошные американцы, например, подсчитали, что за период дожития одного пациента до среднестатистического возраста ухода в мир иной госбюджет экономит порядка 187 тысяч долларов. Возможно, поэтому в США еще в 2010 году на каждый миллион жителей выполнялось в среднем 94 пересадки различных органов. А в России, только 9,5. Почему у нас умирают люди, которых можно спасти?
В настоящее время в России действует 43 центра трансплантации органов (в Кузбассе их два, на базе облбольницы пересаживают почку, в кардиоцентре – сердце). Законодательная база для их деятельности вроде бы сформирована, стандарты проведения операций разработаны, специалисты подготовлены, технологии освоены, финансирование со стороны государства налажено. А вот донорских органов не хватает.
«С тех пор как трансплантация перешла из разряда хобби великих хирургов в разряд обычной работы, их стало не хватать во всем мире, – уточнил один из лекторов «академии» Виктор Виноградов, доктор медицинских наук, ведущий научный сотрудник отделения общей реанимации НИИ скорой помощи им. Н.В. Склифосовского (г. Москва). – Но в России эта проблема стоит особенно остро…»
Скандал, случившийся в апреле 2003 года в одной из московских больниц, врачей которой обвинили в попытке «убийства на органы», практически парализовал российскую трансплантологию. Незадолго до этого в нашей стране официально был разрешен забор донорских органов по критериям смерти мозга пациента, по которым Запад работал уже несколько десятилетий. Диагноз «смерть мозга» означает, что пациент уже перестал существовать как индивидуум и превратился в «препарат», дыхание и сердцебиение поддерживаются исключительно за счет медицинской аппаратуры. Москвичи попытались провести забор органов по критериям мозговой смерти. Но вместо этого началось уголовное разбирательство. Правда, в итоге все обвинения в адрес медиков были сняты, однако на общественное мнение история повлияла плохо.
Дополнительным минусом, еще более усугубившим ситуацию с пересадкой органов в России, стало то, что в начале 2000-х федеральный бюджет перестал давать регионам деньги на трансплантацию. И в Кузбассе операции по пересадке почки стали выполняться за счет областного бюджета, гораздо более скромного. В итоге в 2004 году за счет трансплантации удалось спасти только 8 больных. А в прежние годы число спасенных доходило до 40…
Потом федеральное финансирование возобновилось. А Закон «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», вступивший в силу с 1 января 2012 года, вроде закрепил новые нормы отношений в сфере трансплантации органов и тканей человека. В частности, было прописано, что посмертный забор органов и тканей не допускается, если медицинская организация на момент изъятия была поставлена в известность о том, что сам предполагаемый донор при жизни либо его родственники после его смерти возражали против этого.
Проект закона «О донорстве органов, частей органов человека и их трансплантации», подготовленный в Минздраве и представленный на суд медицинской общественности весной нынешнего года, казалось, должен был расставить вообще все точки над «i». Однако он вызвал столь бурный протест в среде трансплантологов, что в нынешнем виде на рассмотрение депутатов Госдумы его решили не выносить.
Обычно изменения в законодательстве лишь закрепляют нормы, уже сложившиеся в обществе по факту либо продиктованные общественной моралью и логикой. Логичных моментов в новом законопроекте немало. Он, в частности, подтверждает, что донорские органы не могут являться объектом купли-продажи. Что изъятие органов не должно быть причиной смерти человека. Что трансплантацион-ный материал должен предоставляться потенциальным реципиентам по медицинским показаниям, а не на основе вознаграждения. Что изъятие органов должно проводиться с уважением к телу умершего… Предусмотрено в проекте и создание региональных координационных центров органного донорства, призванных вести листы ожидания пациентов в каждом регионе и следить за компьютерным подбором пар донор-реципиент (учитывать иммунологическую совместимость пары, степень экстренности трансплантации и пр.)
А вот к требованию создать регистр прижизненных волеизъявлений россиян о согласии или несогласии на посмертный забор органов автор этих строк отнеслась скептически. Представила, как гражданин приходит, к примеру, зуб полечить или в
дневной стационар на капельницу, а медперсонал вежливо так спрашивает: «Вы не против стать донором в случае, не дай бог, преждевременной кончины?..»«Норма о регистре прижизненных волеизъявлений взята из законодательства западных стран, – комментирует кардиохирург Кузбасского кардиоцентра доктор медицинских наук Вадим Попов. Он является членом профильной комиссии Минздрава по трансплантологии. – Но на Западе и менталитет, и отношение общества к трансплантологии иные, чем в России».
«Все хорошее, что есть в проекте нового закона, перечеркивается попыткой отменить презумпцию согласия на посмертный забор органов, действующую сегодня, – развивает тему руководитель Кузбасского кардиоцентра академик РАМН Леонид Барбараш. – Если это произойдет, трансплантации в России не будет вообще. Сегодня больницы, которые имеют статус баз по забору донорских органов, вправе проводить забор, если умерший при жизни не заявил о своем несогласии на эту процедуру и нет оснований полагать, что он возражал. А законопроект предлагает обязать медучреждения в течение часа после смерти пациента связаться с его родственниками и в течение еще двух часов получить их согласие или несогласие на забор органов. Задавать такие вопросы людям, которые переживают острое горе в связи со смертью близкого человека, по меньшей мере, неэтично. А их отрицательные ответы, особенно в случае внезапной смерти близкого, почти предсказуемы. Но не забранный вовремя орган означает, что будет не одна смерть, а две, погибнет не только донор, но и не дождавшийся
своей очереди реципиент».«Законопроект предлагает переложить всю ответственность на население, как будто развитию трансплантации мешает исключительно отсутствие испрошенного согласия, – считает главный трансплантолог Кузбасса, руководитель центра трансплантации почки Александр Сальмайер. – Но ведь это не так. Мешает отсутствие федеральной программы развития органного донорства, каждый регион пытается решать эту проблему посвоему. В результате не всегда удается наладить взаимодействие между врачами разных специальностей, выработать четкий механизм посмертного забора органов».
К слову сказать, по пути испрошенного согласия пошла Украина. И сегодня посмертного донорства там нет вообще, проводится лишь родственная трансплантация от живого донора. Хорошо это или плохо?
В Кузбассе в позапрошлом году была выполнена только одна родственная пересадка почки, в прошлом – две, в этом – ни одной. Но при этом с начала 2013 года 44 пациента с терминальной стадией почечной недостаточности получили второй шанс на жизнь благодаря посмертному донорству. Еще пятерым были пересажены донорские сердца. Впрочем, гораздо больше людей погибло, так и не дождавшись своей очереди в листе ожидания…
Поэтому многие российские трансплантологи ратуют за белорусский сценарий. В этом дружественном государстве главврач больницы, имеющей статус донорской базы, несет персональную ответственность за посмертный забор органов. И если он не сообщает трансплантологам о наличии потенциального донора, это расценивается как уголовное преступление. И трансплантация в Беларуси развивается сегодня колоссальными темпами.
На прошлой неделе в Кемерове завершила работу «академия донорства» – трехдневный семинар, посвященный проблеме органного донорства и развитию трансплантологии в Кузбассе.