Войти на сайтПоследние новости:
Кузбассовец загнал на хранение свой мотоцикл в подъезд жилого дома
В Мысках к 300-летию Кузбасса отремонтировали спортивно-оздоровительный комплекс
Мэр Белова заработал за год почти в девять раз меньше жены
Мэр Кемерова поздравил с 8 Марта коллектив больницы, где проходит лечение
В Кузбассе две женщины тайком вынесли из квартиры 83-летней пенсионерки холодильник
20 августа исполнилось 90 лет со дня рождения Вильяма Похлебкина — ученого с мировым именем, историка, географа, журналиста и писателя, чьи труды, более 50 книг, переведены на многие языки мира, их суммарный тираж превышает 100 миллионов экземпляров.
В научном сообществе Вильям Похлебкин известен как первый российский скандинавист и геральдист, автор серьезнейших работ, среди которых «Словарь международной символики и эмблематики», справочник «Внешняя политика Руси, России и СССР за 1000 лет в именах, датах и фактах».
Но настоящую мировую славу Похлебкину принесло увлечение, ставшее делом его жизни: исследование кулинарного искусства.
Начал с 60-х годов с газетных гастрономических колонок в газете «Неделя» и «Вкусных рассказов» в журнале «Огонек», где увлекательно рассказывал о чае, квасе, хлебе, кашах и щах. А в 1968 году вышла его первая книга «Чай».
Она была тут же куплена моим папой, и преподнесена маме в честь моего рождения. Вернее, папа махал этой книжкой в окно роддома в тот счастливый день.
Счастливый, потому что книга «Чай» мгновенно стала настоль-ной на традиционных кухонных посиделках советских интеллигентов (читай — диссидентов), а все любители чая сделались его настоящими знатоками. Еще бы!
Ведь книгу написал настоящий ученый — она зиждилась на солидной основе.
Вильям Похлебкин в 1955—1968 годах собрал собственную богатейшую коллекцию чаев: ему помогали китайские чаеведы, образцы присылали также из Англии, Германии, Камбоджи, Индонезии, Таиланда, Вьетнама и Лаоса.
Сам он при этом жил чрезвычайно аскетично, питаясь, преимущественно, черным хлебом и черным и зеленым чаем, который заваривал артезианской водой.
В 70-е едва ли не в каждой советской квартире был большой электрический самовар, пузатые фарфоровые и стройные никелированные заварочные чайнички, а вот чай на магазинных полках был неважнецкий грузинский, редко — неплохой краснодарский, и дефицитный индийский, «со слоном».
Поэтому хороший чай, привезенный из поездок в Москву, уже становился поводом собрать гостей. Вкусный ароматный чай (не в заводской упаковке) везли из Средней Азии, но о настоящем английском, цейлонском или изысканном китайском приходилось только мечтать.
Как-то из командировки в братскую Монголию мой отец привез мешочки экзотично задымленного чая — такой способ сушки, благородного окуривания, там принят для зеленых сортов.
Помню, этот горьковатый степной дымок гости втягивали ноздрями, как аромат дальних странствий, под звон гитар, под хриплые песни Высоцкого...
«Чай» — это на самом деле книга о вечности, — как-то сказал мой брат, перелистывая семейную реликвию, — и о любви к жизни, ее цикличности: каждый день встает солнце, и каждый день мы пьем чай, едим хлеб, как миллионы людей на планете, как и тысячи лет до нас...»
А когда в 1979 году на смену культовому талмуду СССР «Книга о вкусной и здоровой пище» пришла брошюра в мягкой обложке «Тайны хорошей кухни», я как раз вступала в возраст кулинарных экспериментов. И до сих пор благодарна Вильяму Васильевичу за самый рациональный, мужской подход, на уровне физики и химии объясняющий все технологические процессы на современной кухне (вместо слепого следования прабабушкиным рецептам).
Серия «Национальные кухни наших народов», исследование «Кушать подано! Репертуар кушаний и напитков в русской классической драматургии с конца XVIII по ХХ столетия», «Кухни века», монография «История русской водки» сделали кулинарию предметом высокой литературы и истории.
Эти книги написаны академически правильным, красивым русским языком, а их автор подчеркивает, что еда — не проблема желудка, а бесконечная тема восстановления русской души.
Похлебкин отмечает, что некоторые блюда не имеют аналогов и не исчезают из русской кухни тысячелетиями: квашеная капуста и соленые огурцы, щи с черным хлебом, сухие белые грибы, сметана с хреном...
Как филолог я была в курсе, что иностранные слависты проводили научные конференции по работам Похлебкина о влиянии еды на психологию персонажей русской литературы.
И лишь после трагической смерти 77-летнего Вильяма Похлебкина в 2000 году я узнала, что «Похлебкин» — псевдоним революционера-подпольщика по фамилии Михайлов, отца Вильяма (названного в честь В.И. Ленина и Шекспира).
Со временем эта фамилия вытеснила настоящую.
В 1941 году 17-летний Вильям ушел добровольцем на фронт и прошел почти всю войну разведчиком.
В 1945-м поступил на факультет международных отношений МГИМО, в совершенстве овладел немецким, а также сербохорватским, итальянским, шведским языками; окончил аспирантуру академии наук.
Жил в подмосковном Подольске очень скромно. Соседи говорят, когда вышел из строя холодильник, Вильям Васильевич для хранения продуктов срезал на окрестных пустырях пучки крапивы.
Гонорары уходили на создание ценной библиотеки — около 50 тысяч книг, плюс исторические документы, рукописи и коллекция китайского фарфора XII века.
Говорят, эти ценности и послужили причиной убийства, которое прокуратура так и не раскрыла: неизвестный, которому Вильям Васильевич сам открыл дверь, нанес ему 11 ранений «предметом, похожим на отвертку»...
Сын и дочь Вильяма Похлебкина продолжают трудиться в разных научных сферах.
Лучшая дань памяти Вильяму Похлебкину — взять с книжной полки хотя бы самую маленькую его брошюру «Пряности. Специи. Приправы», источник самого поэтического кулинарного вдохновения!
Привет, Соня.
Обожаю Похлёбкина. Пёк хлеб по его рецептам в духовке. А по туризму каши варили исключительно по Похлёбкину — всякий
турист есть почитатель Похлёбкина.
Ну, и конечно, знаком с его трактатом «Водка»...