Такова была демократия по-советски

Победоносное завершение войны вселяло надежду на счастливое будущее. На предприятиях Анжеро-Судженска перешли на 8-часовой рабочий день, улучшилось питание, хотя карточная система оставалась до 1947 года. Возвращались в семьи фронтовики. От этого жизнь становилась светлее.

Работы хватало всем и дома, и на производстве. Промышленная сфера в 1941-45 годах была отлажена и не вызывала особой тревоги, а вот социальная оказалась запущенной. Из выступления депутата Лосева (материалы девятой сессии горсовета, декабрь 1948 г.): «В городе невозможно купить кадку, хомут, сани, телегу. Чтобы заказать дугу, надо в мастерскую сдать свой лес». Депутат Свищёв: «Мебель для школы, изготовленная горбыткомбинатом, разваливается через 5-10 дней». Депутат Погодин: «Здесь на выставке очень хорошие бурки, пилы, туфли, тапочки, а ведь до массового потребителя такая продукция не доходит».

Поясню: бурки — самодельные стеженые сапоги, изготовленные из ткани и ваты старых фуфаек. Универсальное значение фуфайки укладывалось в короткой формулировке «и в пир, и в мир, и в добрые люди». В 50-е годы в продаже появились «москвички» — мужское полупальто с простеньким воротником, имевшее скорее праздничное назначение, чем повседневное.

Хотелось бы написать, что «фронтовиков окружили вниманием и заботой», но не было такого. Их ожидали все те же довоенные бараки с общим проходным коридором и крохотной комнаткой. Везением считалось прописаться в барак, где на семью полагались кухня и комната. Холостые селились в общежитиях с живностью, в уничтожении которой была кровно заинтересована санэпидстанция. Кто-то возвращался в свою хибару, построенную еще до войны. Фронтовикам полагалась беспроцентная ссуда на строительство личного дома, но не каждый решался на заем в 10 тысяч рублей. Не по силам было на несколько лет вперед залезать в долги, иначе жить будет не на что.

Независимо от типологии жилищ, их интерьер был однообразен и состоял из минимального набора мебели кустарного изготовления: скамейка, 1-2 табуретки, стол и две кровати (одна для родителей, другая — поменьше — для детей). На стенке крепилось радио-тарелка. Патефон не относился к предметам первой необходимости, поэтому в рабочих семьях был редкостью.

Пол не покрывался краской, то ли денег на нее не было, то ли самой краски, но у хороших хозяек пол блестел чистотой. Достигалось это с помощью скобления длинным и широким ножом. Долгая и трудная работа. Чтобы не повторять часто эту процедуру, на пол стелили дорожки и кружки, связанные самой хозяйкой из старого тряпья, которое было не принято выбрасывать.

Старое помутневшее зеркало тоже не выбрасывали, а наклеивали на стекло фотографии золовок, шуринов, деверей и т.д.

Скудость бытовых условий не вызывала претензий. Ее не замечали, как не замечает человек свои привычки, плохие они или хорошие. Другой жизни просто не видели, поэтому и претензий не было.

Иначе к ней относились фронтовики. «Прошагавшие пол-Европы», они не переставали удивляться зажиточному быту в городе и деревне, который никак не совпадал с советской пропагандой об угнетении трудящихся за рубежом. Делились своими сомнениями с земляками. Особенно чутко прислушивались к ним спецпереселенцы, еще не забывшие сытую жизнь до раскулачивания. Все эти подробности стали известны из докладных записок начальника Анжеро-Судженского горотдела милиции майора Таланова секретарю горкома ВКП(б) т. Иноземцеву, которые хранятся в госархиве Кемеровской области. Записки составлены на основе донесений или, как сказано в документах, «оперативным путем установлено» (то есть понимай, как хочешь: донесения то ли внедренных агентов, то ли добровольных осведомителей или по принуждению, теперь уже неважно). Содержание их разнообразно с перечислением имен, фамилий, профессий, места работы. Удивляет стенографическая точность воспроизведенной речи «антисоветских элементов» по поводу избирательной системы СССР: "Все эти выборы — это попусту, выставят одну кандидатуру и заставляют за нее голосовать». Или: «Коммунисты будут избирать того, кто им нужен». Еще одна цитата: «Коль эти черти (коммунисты) будут руководить выборами, то черт черта и выберет. Довели Россию до того, что все рабочие разутые, раздетые и голодные…». И так далее в таком духе. Нарушая правдоподобие, они не нарушали правду.

По этим цитатам несложно понять характер послевоенных настроений наиболее политизированной части анжеросудженцев. Лагерная судьба для них была уготована, о чем и указал в одной из записок Таланов. Сейчас можно негодовать и возмущаться по этому поводу, но не надо забывать, что он всего лишь исполнял свой служебный долг. Такова была демократия по-советски.

По сути, в этих доносах не было призыва к свержению государственного строя, что по определению юридической науки не является преступлением. Тоталитаризм был незаменим в военное время, но в мирных условиях рабочие усмотрели в нем антинародность, а власть, в свою очередь, усмотрела в них опасных носителей антисоветских взглядов. История рассудила их в 1991 году. Но тогда, после войны, об этом еще никто не знал.

Политические недоразумения не заслоняли и не отодвигали решение социальных проблем на второй план. Их можно разделить на неотложные (или явные), латентные (или скрытые) и перспективные (или долгосрочные).

Явные проблемы со временем решались. Приведу один замечательный пример. Осенью 1947 года открылся первый в городе детсад для сирот (прошу не путать с детдомами). Директор А.Г. Фролова и инспектор по детсадам треста «Анжероуголь» Е.А. Глазунова разыскивали детей по всему городу. Нашли 61 ребенка, которых поместили в детсад №7 шахты 9/15. 1 сентября 1948 года старшенькие дети пошли в школу. Как сообщала газета «Борьба за уголь», все учились только на пятерки.

Сложнее было с латентными проблемами. Мало кто догадывался, что среди анжерских обывателей есть свой Корейко («Золотой теленок»), пока не грянула в декабре 1947 года денежная реформа. В нереально короткий срок надо было обменять всю наличность, иначе в одночасье деньги превратятся в макулатуру. В сберкассах (тогда банков не было) дежурили наряды милиции. Они не только обеспеч ивали безопасность обмена, но и наблюдали за суммой купюр. Те, кто в фуфайках, меняли трешки, пятерки, десятки, а кто в каракулевых воротниках — стольники, да еще в необъятных количествах. Их уводили в ближайшее отделение для выяснения обстоятельств. Были и те, кто предусмотрительно исчезал. Так и пропали денежки, нажитые «непосильным трудом». На это и была рассчитана реформа.

Обращает на себя внимание и другой факт: во всей этой куче проблем городская власть пыталась решить посильные, не требующие ощутимых бюджетных издержек. Весной, осенью и летом после дождя город утопал в грязи. Продвижение без сапог исключалось. За десятилетия к грязи привыкли. В 1947 году заасфальтировали только улицу Ленина. Смирились или не смирились с грязью — вопрос спорный, но терпению приходит конец. В июне 1949 года было принято решение горисполкома №240 «Об охране зеленых насаждений Анжеро-Судженска». По предписанию биологов, системным средством от заболоченности была объявлена посадка тополей, которые, подобно естественному насосу, будут осушать город. В категоричной форме исполком потребовал рассаживать тополя на всех улицах с участием пионеров, комсомольцев и самих жителей. За поломку саженцев грозило наказание в виде штрафа 100 руб. или исправительно-трудовые работы до 1 месяца. Со временем тополя стали опасны для жизни населения, поэтому в наши дни их стали спиливать.

Наблюдались и мистические настроения отдельных граждан, но вполне простительные. Их источником были вдовы погибших воинов. В доверительной беседе одна из них поведала: "После войны мы, вдовы, иногда собирались по вечерам на чаепитие. Некоторые уверяли, что к ним приходят мужья, разговаривают с ними, что они жалеют друг друга. Я плакала вместе с ними, а сама думала: «Господи, хоть бы раз мой Алешка пришел. Так и не дождалась. Жалко. Хоть бы глазком на него взглянуть».

У некоторых из этих вдов — кто имел на руках извещение «…пропал без вести» — была и другая печаль, но уже из реальной жизни. Если их мужья не находились после войны среди репатриированных, то семьи переводились в категорию «ЧСИРов» (члены семьи изменника Родины), и на этом основании лишались всяких пособий, и без того минимизированных до предела. Без доказательства, а только по подозрению в измене.

Напряжение военного времени преодолевалось медленно и тяжело. Тревогу вызывала социальная сфера, обеспечивающая каждодневные потребности населения города. Как сообщала газета «Кузбасс» в 1948 году, на станции «Скорая помощь» в Анжеро-Судженске единственным транспортным средством была корова, поэтому остронуждающихся пациентов спасали соседи, имеющие лошадей.

Но живым надо было жить. Лелеялась надежда на лучшую долю, заслуженную трудом и Победой. Планировался очень большой объем работ, на 25 лет, утвержденный исполкомом горсовета и опубликованный в городской газете в марте 1949 года: — возведение домов с учреждениями для обслуживания трудящихся магазинами, пошивочными мастерскими, парикмахерскими по улицам Индустриальной (Чередниченко), Сталина (Мира), Ленина и Челинской; — для трудящихся стеклозавода построить 4 трехэтажных дома, для горняков ш. 5/7 — два трехэтажных; — для химзаводчан на ул. Сталина построить два двухэтажных дома и 4 трехэтажных, улица украсится красивой школой, клубом и яслями; — на ул. Челинской построить многоквартирные дома, детсад, ясли и баню; — обеспечить квартиры ваннами, подведением водопровода, электрическим освещением; — приступить к разработке проекта основных канализационных и очистных сооружений; — обязать застройщиков ставить каменные ограды с металлическими решетками. Все внутридворовые проезды делать с твердым покрытием, строить у домов помещения для индивидуальных машин и мотоциклов; — произвести устройство шоссейной дороги от Антоновского карьера до города для бесперебойной доставки стройматериалов — бутового камня и песка; — использовать перегоревшую в терриконах породу…

Это всего лишь часть заявленных намерений городской власти, исполнение которых можно проверить любому в наши дни и оценить, насколько эффективно решались социальные проблемы минувших времен.

P.S. Каким был и чем жил послевоенный Анжеро-Судженск, судите сами, без строгости и придирок. Придет время, и наши труды будут оценивать потомки. Сумеют ли они понять наши проблемы без насмешек и укоризны? Вопрос риторический.

Вы можете оставить комментарий к этому материалуhttps://mediakuzbass.ru/news/iz-istorii/50172.html