Понять и простить

Загорелая чемпионка Новой Зеландии, с белоснежной «заграничной» улыбкой, гордой статью и точеной фигуркой всадницы, привыкшей к кубкам, много лет мечтала об особом призе. Маме!

И, приехав в Промышленновский район, новозеландка Смит нашла свою маму…

Встреча

…Свежая коровья «лепешка» у скрипнувшей калитки. Петля старого засова на двери в избу по-русски доверчиво и беззаботно накинута на дужку – без замка.

Всмотревшийся пес машет, стесняясь, хвостом. Горький запах ромашек у горячего забора. Бабы договариваются в соседних огородах, примеряясь, куда лучше пойти за клубникой, как схлынет солнце…

А девушка-иностранка стоит, жадно дыша Родиной…

– Я глазам не поверила, как увидела… мою Наташу. Узнала дочку сразу. Хотя почти 16 лет считала, что ее нет на белом свете, – вспоминает невероятную встречу 55-летняя Ольга Ломаева. – Прости меня, доча! Будь счастлива!

Грех

Семью Ломаевых из Ушакова «сломали» лихие 90-е.

– В деревне не стало работы. Спасались огородом. Жили без зарплаты, тяжело. Только вроде налаживаться стало – дефолт… Муж раз, другой позвал меня c ним выпить. Я попробовала и втянулась, – рассказывает Ольга, глядя мне в глаза, не прячась, не щадя себя, краснея и стегая виной, которая никогда не уйдет. – У нас тогда уже было четверо детей, родилась Наташа… Ей было пять месяцев, приехали из отдела по делам несовершеннолетних, с проверкой. Дома пусто. Еды нет. Наташу забрали в детдом.

Когда девочке исполнился годик, мать поехала младшую дочку проведать, обнять, не надеясь пока забрать назад.

— Но мне сказали, что Наташа умерла, – вспоминает Ольга. – Где могила? Не искала. Горе было легче принять с водкой… Так прошло шесть лет… Уж выросли старшие дочки. Родилась первая внучка. А подошло время родиться первому внуку, я сказала второй дочери: «Если и правда родишь внука – брошу пить навсегда!» Что это было? Не пари. Прозрение… Родился внук, я десять лет уж не пью (село это подтверждает. – Прим. ред.), как отрезало… Но то были годы и радости, и тоски…

Несколько лет назад старая цыганка, проходя через село и постучав в первую попавшуюся незапертую дверь, попросила воды и, взглянув мне в глаза и на разметку судьбы на ладони, строго сказала:

– У тебя есть грех.

– Какой? – говорю, – и сердце упало.

– Была еще дочка? Где?

– В детском доме.

– Нет.

– Умерла, сказали в детдоме.

– Нет…

Больше цыганка ничего не сказала, подарив надежду Ольге, подавшей банку с вареньем и хлеб…

Пока, Россия!

В начале нынешнего июня к старшей дочке Ломаевых – 31-летней Олесе – приехала издалека девушка-поисковик, выполнявшая заграничное поручение. Она объявила, что сестричка, которую 15-летняя Олеся нянчила и потом ревела, не отдавая в детдом, живет… в Новой Зеландии!

– Я, посмотрев на фото девушки со светлыми волосами, решила: «Не может быть, Наташа умерла, и она была черноволосой. К тому же новозеландку зовут Ириной, а мне сказали, что приемные родители сохранили русское имя. Значит, или ошибка, что мы – родня, или розыгрыш, – рассказывает Олеся. – Я тогда в упор не замечала, что Ира на фото и я – копия. Но в гости мы ее с мамой из вежливости позвали…

А следом из Новой Зеландии пришло письмо от Шейна Смита, приемного папы Наташи-Ирины. Он ничего не знал о том, когда и в каком очередном русском детдоме девочке сменили имя, не знал и про ошибочное извещение о смерти. А просто благодарно рассказал о том, как он и жена его Линн, бездетные и отчаявшиеся, много лет назад решили стать папой и мамой для двух русских сирот.

Шейн и Линн отправились за детьми из Новой Зеландии в апреле  2001-го, проехав Австралию, Японию, Лондон, Москву, Новосибирск… И в Кузбассе, в детдоме, влюбились в малышей-погодков Иру и Игоря.

«Мы нашли два красивых русских детей, – написал папа Шейн на ломаном русском с помощью компьютера-переводчика. – Ирина была настолько великолепна с огромной лентой в волосах… Мы были эмоциональными… и начали долгий процесс, чтобы получить документы…».

Прощание с Родиной

Правда, со скорым отъездом не получилось. Малышка с грустными глазищами упала в детдоме и сломала ногу. Ее отвезли в больницу. Новые мама и папа приходили к ней каждый день. А как только врачи разрешили ехать, Смиты отправились с детьми домой. Старший Калеб (так назвали Игоря) – с мамой Линн за ручку. Ира – всё еще с гипсом, в детской «переноске» – у папы Шейна на спине.

В Москве вся семья специально подошла к Кремлю, чтобы малыши попрощались с Родиной. Но не навсегда. Приемные родители решили растить сына и дочь, не скрывая, что те из России. Для детей каждый раз ставили русскую новогоднюю елку. Их окрестили в православной церкви. Учили в лучшей школе (теперь – в колледже). А осенью 2014-го, когда сыну и дочке исполнилось 16 и 15 лет, Шейн и Линн решили найти их родных. Поиск считался безнадежным, но удался!

Под знаком лошади

В Ушакове Ира с Калебом и любимыми приемными родителями пробыли полдня. Удивлялись тайге, жаре, окрошке…

– Я, как Иру увидела, на колени упала: «Доченька!». И дальше – сидела напротив. И как она посмотрит – у меня слезы градом, – вздыхает русская мама.

– Ира потом написала: «Мама Ольга, я не волнуюсь (то есть не переживаю по поводу того), что выросла в приемной семье», – говорит, обняв мать, сестра Олеся. – Я тоже считаю: важно уметь прощать и просто любить… Спасибо, что новозеландские мама и папа нашу Наташу этому научили…

А еще породнившаяся русская и новозеландская семья Ломаевых-Смитов узнала друг от друга удивительные подробности. Оказывается, Ира обожает лошадей, успешна в верховой езде, чемпионка, тренером у нее – мама Линн. А любовь к лошадям у ее русского рода – в крови: дед, отец были конюхами…

…Прощаясь, Ира с Калебом бросили в речку Каменку камешки, загадав желание приехать еще…

Вы можете оставить комментарий к этому материалуhttps://mediakuzbass.ru/newspapers/72124.html